Анатолий СТЕРЛИКОВ. Вихревой спецназ

В последние месяцы в России участились случаи взрывов, пожаров, в СМИ туманно намекают на неких террористов, даже муссируется идея возрождения структуры по аналогии со сталинской – «Смерш». Но ничего определенного представители властей не сообщают и не объявляют. А я вспоминаю эпизод из моей мирной жизни в лесной деревне. Вроде бы не так давно дело было, хотя и до военной спецоперации. Впрочем, на Донбассе уже гремела артиллерийская канонада.

хххх

Однажды в деревню заявилась целая бригада так называемых  силовиков   – представители ФСБ, МЧС и, конечно же, полиция, Росгвардия. Моя изба крайняя на въезде, поэтому ко мне первому в избу ввалились лейтенанты и майоры (Или какие у них теперь звания? На повседневной одежде погоны без просветов, только звезды). Один из офицеров рявкнул: «Антитер-ррр-ор! Операция «Вихрь»! Предъявить ор-р-ружие!». Я похолодел, вспомнив лесной схрон, бревенчатую берлогу на Ясень-озере, где осенью кровавого 93-го от ельцинской охранки спасался с двумя товарищами коммунист Кургузов, мой друг, к тому же еще и атаман Приморского хутора, в коем я числился писарем. Взял себя в руки, спросил: имеется ли судебное решение, позволяющее игнорировать конституционное право на неприкосновенность жилища. Но тут другой офицер, не вступая в полемику, спокойно и даже доброжелательно пояснил, вернее предложил: если есть незарегистрированное ружье и боеприпасы, то можно без каких-либо проблем, без административных и судебных последствий оформить все это как добровольную сдачу.

Получив мой ответ, боевой «вихрь»  завеялся   дальше по деревне, у меня же задержались офицер МЧС и пожарник. Ему моя печь не понравилась – вся в трещинах. Приедешь зимой, натопишь промороженную печь жаркими березовыми дровами – трещины непременно пойдут. Лейтенант (но, может и капитан, в нынешних знаках различия обывателю трудно разобраться) уселся за кухонный стол, по-хозяйски сдвинул в сторону рукописи, принялся строчить на бланке. Нетрудно было догадаться, что составляется протокол о ненадлежащем состоянии печного отопления, после чего будет наложен штраф. Протоколы так просто не составляются. При этом офицер задавал вопросы, первым делом спросил, где работаю. В Союзе писателей, говорю. «Кем работаете?» – членом Союза писателей, говорю.

Управившись с протокольной констатацией фактов, пожарник сказал: «Предъявите паспорт!». Мне надоел этот блюститель пожарной безопасности, и я заявил, что паспорта нет, зачем он мне в деревне, не бродягам же показывать, которые потрошат деревенские избы. А соседи и так знают, кто я такой и почему я здесь живу. «У вас вообще нет никакого документа?» – удивился лейтенант (или капитан). И тут я вспомнил, что у меня в портфеле лежит удостоверение, подписанное еще Валерием Ганичевым, возглавлявшим всероссийский Союз писателей. Я и предъявил эту писательскую «ксиву» доблестному участнику «вихревого» антитеррористического наряда. А там черным по белому написано, что такой-то «является секретарем Правления Союза писателей России». Ну и фотография, и круглая печать. Мне это удостоверение сам Ганичев вручил, когда я ему пожаловался, что хомут секретаря местного отделения писательского Союза нестерпимо трёт шею. (Что хорошего читать «мейлы», да хотя бы и печатные издания, где, например, живописуются «сталинские» послевоенные фильтрационные лагеря: вышки с пулеметами, овчарки, колючая проволока под током, свирепые охранники, стреляющие по людям, как по воронам – ну, всё как у Солженицына, как в российских фильмах!).

Офицер пожарной безопасности покрутил в руках удостоверение и говорит: «Не указан срок действия документа». Бессрочный, говорю, документ. До смертного часа быть, членом Союза писателей. Писать рассказы, очерки, книги и радоваться, если где-то опубликуют. «А много ли платят?», – поинтересовался боец антитеррористического «вихря». «В последнее время, – отвечаю, – все больше как-то не платят, иногда даже и сам приплачиваю за издание книги». Пожарник призадумался, добродушно сказал: «Ладно, на первый раз обойдемся предупреждением. А щели забейте глиной!»

Вечером встретил у родника соседа – деда Шаню; наполняя бидон водой, сосед делился впечатлениями.

– Сенька, наш новый участковый, говорит мне: «Мы знаем, Игнов, – у тебя есть незарегистрированное ружье, давай оформим добровольную сдачу оружия и боеприпаса». Хорошо, что убрал! Как увидел возле тебя полицейские машины, ну, думаю, сейчас будет конфискация-проприация, и убрал с глаз подальше. А куда – и тебе знать не положено… Говорю участковому: «Как же, Сеня, было ружье, было, да я его цыганам продал, мешок серого хлеба купил, двадцать буханок, спроси Егорыча». Тебя свидетелем объявил, ты уж меня, Егорыч, не подведи, если еще раз наведаются!.. Посовещались блюстители, пошушукались, но обыскивать не стали. У меня же и двор большой, и дом с прирубом, много всяких углов и закоулков, им и за два дня не управиться. А еще в Вологду надо вернуться, доложить о результатах проверки начальству… Если бы жизнь была по правде да по справедливости, я бы им честно сказал: «Оставьте, товарищи, меня без конфискации! Мне с ружьем не так страшно, когда в деревне  миродёры   комедят». Прошлый раз они шатались по деревне, а я вышел, и для страсти стрелил габуку, который всегда кружит над моим двором. Как увидит кур у навозной кучи, так и кружит. Стрелил ястреба, да тут же, замкнул засов западнички, рыкнул через забор миродёрам, кто такие, к кому и зачем приехали. Они как раз топтались у дома Климшиных. Я им строго рыкнул для страсти: «Видите, у двери кол! Стало быть, хозяина нет! Дорогу грейдером оглаживает, ввечеру будет». Пошушукались да и повернули обратно в сторону Ошты… И не боюсь, что оголодаю, если в доме ружье. Можно прокормиться в крайности жизни нашей, лесную утку стрелить на плесе реки или бобра. А днесь гуся-гуменника стрелил, прямо тут вот, у родника. Опять же, и волк бродит вокруг двора, овец и Найду мою глупую чует. Да ты его днесь видел из окна… Даже красных флажков не боится, которых зять на изгороди понавешивал…

Наверное, с точки зрения силовиков очень даже результативны подобные  вихревые   рейды . Но скажите, как, в самом деле, защитить от волков селянину свою живность? Они иногда и собак таскают, даже с лайками отлично управляются. Для пенсионеров и селян вроде деда Шани, старинное советское ружье с расшатанным прикладом, – единственное средство от серых хищников, которых в окрестностях деревни Курвошский Погост стало кратно больше, чем медведей. Мишек-то  на овсах   бьют, говорят, каждый год в окрестностях деревни заваливают, якобы и до десятка заваливают по осени, скоро ни одного медведя в округе не останется. В прежние времена охотник, местный житель, мог полагаться только на свое природное зрение, на «тулку» да на верного товарища, а теперь у приезжего богатого богатины оптические прицелы, современное автоматическое оружие, приборы ночного видения, какого, наверное, нет и у защитников Донбасса. И стреляет не с дерева, а с вышки на овсяном поле. Как те самые сталинские охранники в «Гулаге» Солженицына. А волки тем временем вольно рыскают по лесам да по вырубкам и деревням. При этом они, в отличие от несчастных мишек, наносят непоправимый ущерб фауне в лесах Русского Севера, разграбленных лесозаготовителями. Да если бы только волки! Бродяги, потрошители деревенских изб,  миродёры , по слову деда Шани, группами разъезжающие на ржавых «лохматках» без номеров (или с липовыми номерами) по области, – не так наглеют, если видят, что жителю деревни есть чем защититься… Ружейная пальба и огласка бродягам-потрошителям ни к чему….

хххх

…Наступили новые времена, бродягам на «лохматках» теперь не страшен дед с ружьем, – Александр Степанович Игнов, покоится на деревенском погосте. Уже в трех домах в деревне учинили разгром. Непременно вспоминаю тот «вихревой» сюжет, когда в электронных СМИ появляются чередующиеся сообщения о взрывах и пожарах. Иной читатель скажет: «Вот и хорошо, что рейды проводятся, если даже и на аэродромах стратегического вооружения взрывы и пожары, – может что и попадет в сеть…». Но в том-то и дело, что организаторы подобных рейдов отлично знают, что никаких террористов нет и быть не может в вологодской глубинке, где я живу. Здесь нет никаких военных объектов, кроме восстановленного вытегорскими реконструкторами вражеского окопа с болтающейся тряпицей с синим крестом, – финским флагом (такие вот у нас любители «историзмов»).

Да, тот, кто планирует подобные  вихревые   « спецоперации » отлично знает, что такое нынешняя сельская, лесная глубинка. Но он также надеется, что можно привезти в Вологду пачку протоколов и составить впечатляющий отчет об изъятии такого-то количества  единиц огнестрельного оружия   и  взрывчатых   веществ   – ружейные патроны, хотя бы пролежавшие в шкафу тридцать лет, «взрывчатое вещество».

Хлестаковщина, имитация кипучей деятельности, стали существенной чертой чиновников, в том числе, похоже, и в силовых органах. Не по этой ли причине у защитников Донбасса, и даже у солдат Российской армии не хватает бронежилетов, касок, теплой одежды. (А если верить заявлениям известных блогеров, и снарядов иногда не хватает). Получил выкормыш «Единой России» должность по протекции, «победил» на выборах коммуниста, а делать ничего не умеет, есть только желание изобразить кипучую деятельность… Видел я таких деятелей – и в кабинетах властных инстанций, и на вырубках «Онегалеспрома»…

Примечание автора .* Имя подлинное. Не путать с одноименным «коммунистом Кургузовым», несколько шаржированным литературным персонажем, из сочинения молодого писателя, обсуждавшегося на страницах левопатриотических изданий.

Анатолий СТЕРЛИКОВ

Санкт-Петербург – дер. Курвошский Погост

Вытегорского р-на Вологодской обл.